Хороший день. ап ту нау(замечу по дурацкой, старой, суеверной привычке)
Впрочем, Рождество же.
Метафизика ощущения "хорошего дня" не связана ни с событиями, ни с эмоциями, ни с впечатлениями. Метафизика она на то и метафизика.
Хочу на Хроники Нарнии

---

Хорошее житейское общение можно иметь и с неверующими, только молитвенного общения с ними иметь нельзя и споров о религии нельзя заводить, чтобы имя Божие в споре не оскорблялось. (Преподобный Нектарий Оптинский)

---

чувствую себя дартом вейдером, переходящим на темную сторону. Ведь он тоже сначала хотел убить императора. а завтра аис поглотит мою сущность

---

de la science politique

Я не сдам соловья с первого раза, но это не важно.
Я возможно поеду в Рим. а может и в Монтрё. А вообще хочу на Святую Землю.

Но скажу одно - не зря я учился на политологической кафедре. Не зря. Потому что по крайней мере об одной науке я точно могу сказать - это дерьмо. именно дерьмо. про многие вещи я могу говорить долго, анализируя, разбирая по полочкам, пытаясь понять первопричины. но про политическую науку, про политическую теорию могу сказать с уверенностью - это дерьмо.
это то, чем я точно никогда не буду заниматься.
но слава Богу, что я смог познать это, и, скажем так, осознанно, рационально отделить зерна от плевел.
Вот. а вообще, ближайшая аналогия с полит. теорией, это тот старый анекдот про мудрецов и слона.
Тут тоже есть слон - социально-политические процессы. и есть псевдомудрецы - те, кто с умным видом пытается описать этого слова, пощупав его за те или иные места.
Оттуда и рождаются все эти теории: потоков, коалиций, рационального выбора, ограниченной рациональности, да тысячи их.
И в каждой из них равным счетом нет никакого смысла.
Вот что мне дало мое домашнее, келейное, ленивое, и совсем неодухотворенное изучение богословия - я начал понимать, скажем так, бесполезность объснения одного и того же процесса разными нелепыми теориями. Я научился понимать необходимость стройной речи и проверенной информации. Я начал понимать необходимость обоснованности терминов, и, если угодно, консенсус мышления. Консенсус Патрум - это основа Православия.
Т.е. согласие каждого исследователя по ключевым вопросам.
Собственно, подход политологии ближе к протестантизму. Где есть сотни проповедников, и у каждого своя "церковь", где каждый из них с умным видом толкает свою "теорию", которая описывает то же самое, что и все другие теории. Причем как по отдельности каждая из теорий убога, так и в единстве они единства не дают - словно бы они изначально заточены на взаимное противоречие, хотя исследуют один и тот же вопрос.
Я не хочу быть крысой, которая копается в чьем-то дерьме, и мне эти 10 взглядов на то, что есть идентификация лица, принимающего решения, не интересна.
поэтому я не политолог. и поэтому, собственно, не протестант, или агностик какой-нибудь там.

---

true love waits?
возможно. но чего жду я? того же, чего ждет забитое, обескровленное лжеощущение мирской любви? того же, чего ждет 15-летний мальчик.
Или я уже выше. или я уже могу ждать иного.
Или сейчас моими словами руководит не мой свободный разум, а всякое дерьмо.
Я не знаю, впрочем, этот дневник никогда не был для чего-то конструктивного.
это помойка моей разрушительности. так что это все весьма прилично и нормально, что я пишу так.
Ждать ли мне? нет, ну вот честно, ждать ли.
ждать, живя неизбежным обманом хотя бы потому, что в 15 лет шагнул на стезю этого обмана.
я так говорю, будто бы это решено
говорю так, будто бы я не могу этого искоренить. я говорю глупо, но чего еще можно ожидать во время сессии. это просто поток моего сознания.
просто ложь, ложь, ложь

---

эх, и нельзя дальше вестись на привычки слепого времени.
Нельзя прозревшему ходить с закрытыми глазами.
Почему вообще так.. вот что забавно. Безотносительно ситуаций, кто читал, тот знает - почему люди, единожды исцеленные, не возвращались к своему состоянию болезни? Почему, когда мы видим неизбежное физическое следствие исцеления, мы даже и не сомневаемся о том, что исцелился и дух.
И что расслабленный никогда не ляжет на свое ложе болезни, и что слепой никогда более не усомнится в необходимости своей зрячести.
Почему Лазарь без сомнения предпочитает жизнь смерти, не отрицая благую волю о нем.
Почему тогда я предпочитаю оставаться слепым, в слабости лежать на своем ложе, и предпочитать смерть жизни?
А все потому что я дурак, на самом деле. Мне не нравится, а я все равно возвращаюсь в свое дерьмо.
Впрочем, и об этом уже было написано и сказано, так что выход есть.

---

тяжело. как в самом заунывном прошлом - тяжело. и не хочется пить из источников, к которым я пришел. Хочется вкусить яда там, куда мне никогда не прийти.
Спасение мое - один путь, а мое падение - другой путь. И один путь надо отбросить, а другому следовать, и никогда не пытаться соединить их. Все равно не получится. Все равно это обречено на поражение.
ведь сказано много раз уже, чего делать, от чего бежать. в этой жизни есть по крайней мере одно, от чего я должен бежать, и всей моей жизнью это доказывается.
Что ж, возможно, стоит сделать этот шаг и собрать все свои силы в кулак.. но все дело в одном. Что я все равно буду идти туда. Что, попробовав лишиться, я буду корить себя за то, что этим обладают другие. это неизбежно.
это неистлевает никогда.
И что бы ни случалось со мной, какой бы свет, и какая бы тьма ни затмевали мои глаза, я знаю безнадежную дорогу, с которой я не могу свернуть.
Я знаю, что заставит меня истлевать. Я знаю, что в любой ситуации я могу победить.
Я знаю, что есть ситуация, в которой я могу только упиваться своим растянутым в пространстве и времени поражением.
Так было и будет.
закрыть глаза.
Смириться.
Возвыситься.
Уйти.
Нет, без той гордыни, которая заставляет потом оглядываться и думать.
и без того отчаяния, которое дает понять, что сколько ни оглядывайся, в чем-то для нас судьба уже предрешена.
Меньше обмана.
И больше воли.
И у меня все получится - однажды и навсегда.
Нет ничего невозможного, нет ничего, что мы не могли бы преодолеть.
Нет ничего, что нельзя перешагнуть - тем более, когда я имею гораздо большего Союзника, чем можно было бы предположить.
Путь каждого человека - борьба.
Путь каждого человека - боль, и у каждого она своя. и преодоление у каждого свое.
И так было, есть, и будет, всегда..

Не надо питать свое сознание пустыми иллюзиями. Не надо питать свое сознание пустыми ожиданиями. Недостижимое не станет реальным, болезненная дрема никогда не превратиться в "здесь и сейчас".
И боль пройдет, потому что так надо.
Без любви, без ненависти. Без этих крайностей загорается рассвет - а с ними приходится и дальше идти во мраке.
Нет ни любви, ни ненависти, как понимают их люди.

---

сказал своему другу, что не буду ходить в храм во время сессии. а если так, то сколько еще безнадежного времени пройдет, покуда я туда вернусь.
сколько времени, когда я так легко найду общий язык с окружающими, и буду в депрессии и истерике встречать каждый грядущий день, откладывая протянувшийся в бесконечность момент истины.
не знаю..
но это печально.
это похоже на чередование жизни и сна. но надо признать, что именно во внецерковном состоянии я пребываю во сне, пусть даже иногда этот сон и выглядит терпимым. заметьте, даже не приятным.

---

как сдать сессию, целиком состоящую из экзаменов по тем предметам, которые я пропустил мимо ушей и одной тройки автоматом, коия идет в конце.
ну допустим 3 автоматом я сдам.
а остальное..?

---

вот и начался 2011 год. как и любой другой год, люди встречают его огнями в небе.
сегодня одни, 20 лет назад его встречали другие, кто будет встречать еще через 20 лет. неизвестно.
вот так сидишь, смотришь в окно на район, которого не было еще 50 лет назад, думаешь о преемстве времен и какой-то внутренней связи всех живущих

---

зарубиться, что ли, по-новогоднему в героев..?
жаль в этом году не стоит у меня квака и хамачи. впрочем, я же в локалке, и тут есть сервера, и есть и квака, и контра..
но..

---

наверное, помимо прочих не менее важных желаний на новый год я имею одно - чтобы определенные люди отпустили, наконец, мое сознание.

---

нахожусь в том состоянии, в котором вспомнить что-либо вряд ли смогу адекватно. да и не в лучшем расположении духа. но раз уж пошла такая пьянка

Сайт года: вконтакте.ру, ибо иного не надо
Знакомство года: да вроде и не было их, знакомств. девочка Полина, подруга Ани, с которой я был в Италии, если только
Фильм года: Остров Проклятых, Мой сосед Тоторо
Самый тупой фильм года: бесспорно, ТРОН. ну и Пираньи
Программа года: телепрограмма? скорее рассмотрим в данной ситуации программный подход к планированию летнего отдыха
Блюдо года: свежий инжир
Напиток года: Вино. белое. в сочетании с морепродуктами. И лимончелла на набережной Рима.
Ощущение года: падение
Язык года: српски
Экстрим года: серпантины, серпантины!
Вечеринка года: отчетный концерт в вокальной студии?)
Интерес года: стать взрослым. не знаю.
Мечта года: нет такой
Несбывшаяся мечта года: ну, чтобы все было так, как, казалось, должно было быть
Муз. инструмент года: птичка-свистулька
Город года: Вечный Город
Место года: старбакс? если говорить о первой половине года, то макдак на шоссе энтузиастов
Открытие года: открытие? Минск, наверное, ну и вообще Белоруссия
Персональное событие года: персональное? а предшествующее, вестимо, социальное? Ну.. меня не воспринимают как мужика, как оказалось?) как оно звучит-то. на самом деле, оно слишком персонально, чтобы об этом говорить
Исполнитель года: Мьюз, Дио
Песня года: Invincible, take a bow от мьюз, Keep the faith Джексона, Catch the rainbow - песня лета. Wheel of time - песня падения. ну и всякие там юнайдет стеееейтс!
Концерт года: АРИЯ 25 ЛЕТ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Группа года: Мьюз, Мьюз
Лучшая поездка года: не знаю. Черногория?
Традиция года: не сложилась.
Настроение года: you could be my unintended..........
Вещь года: автомобиль вещью называть как-то наверное неприлично, но как же без него!
Человечище года: чтобы прямо таки года, всего и сразу? не классифицирую. Анька?
Коллега\однокласник года: Татьяна, выходит, что это Вы!
Разочарование года: по дороге разочарований вновь я очарованный пройду. и т.д.
Пожелание года: "будь мя" (полная версия: бей жидов, ешь гематоген, будь мя)
Препод года: Наталья Николаевна, хотя она не совсем препод. а так Андрюшина!
Вопрос года: почему?
Погода года: жара, смог. впрочем. я был далеко))
Политическое событие года: При Лужкове так не было..!!!!
Время суток года: летние закаты, эз южуал
Книга года: Библия. и св. Отцы. остальное меркнет, и я даже не помню, что это могло быть))
Одежда года: летняя. кофта СРБИJА
Подарок года: ШЛЕМ! и майка хоругвеносная.
Фраза года: приффффки!
Цитата года: light it finds me, light it binds me, light it blinds me, light denies me!
Даты года: ............

---

Too much love will kill you.

жуп, уныло как-то

Падал снег. Хаотически сплетался в нефиксируемые взглядом картины. И надо сказать, что снег не падает – снег летит где-то низко над землей, но не падает. Ветер подхватывает его, и он летит дальше. Снег словно бы понимает свою ошибку. Ошибку в выборе времени и места, в которые он решил коснуться земли.
И снежинки улетают прочь, кружатся в вихре полупрозрачных небес, улетают прочь от городских крыш и улиц, они ищут себе иное пристанище и прибежище.
Но самые слабые сдаются и падают. Они избирают город местом своего пребывания – и скоро серой грязью покрывают землю. Они живы, ибо они еще снежинки – структура их не повреждена, первопричина – тоже. Но они уже никогда не полетят, ветер никогда не подхватит их в тот танец хаоса, где небо касается земли и неотличимо от нее.
Падал снег, и оставался с городом. Город взирал на снег своими пустыми окнами. Город перекрикивал снегопад своими громогласными скрежетами. Город стоял там, где однажды ему было велено стоять.
Медленно крутились большие турбины, и, выбрасывая в воздух облака едкого дыма, который рассыпался кристалликами льда, махины электростанций пускали ток по его проводам. У электростанций стояли стражники – эти угрюмые, уродливые мужчины в бесформенных одеяниях, кто с автоматами, кто с ножами, кто с дубинками. Их было много, и они были весьма бессмысленны в своем бдении.
В этом городе никто не стал бы разрушать электростанции, наоборот, их восхваляли и воспевали. Кто-то, укутавшись в тряпье, даже оставался на ночь под ядовитым дождем их испарений, тем самым воздавая свою хвалу яду, державшему в дрожащем единении утекающую в небытие рутину.

Город уже не бился в агонии – как замерший где-то между жизнью и смертью, он старался не шевелиться, чтобы не расходовать свои силы. Впрочем, жизнь все равно утекала из него через открытые окна, через перегоревшие провода, через темные, засыпанные снегом улицы, через опустевшие тоннели подземных железных дорог.
И тысячи людей ежедневно толпились у дорог наземных – они стремились уехать. Далеко-далеко, впрочем, никто уже не мог сказать, куда уходят эти поезда. Говорят, последние спутники еще служат тем, кто правит этим городом, но люди уже давно жили без связи. И потому, что они все еще не могли привыкнуть к миру без информации, им казалось, что поезда уходят в пустоту.
В неизвестный, темно-серый снежный шторм, туда, где вечная ночь, серость и холод. С наступлением каждой зимы, казалось, пролетало десятилетие. С каждой зимой люди старились, с каждой зимой они все менее походили на тех, кем могли бы быть, и хотели быть.
На тысячи уезжающих с осуждением смотрели сотни тысяч остающихся.

- Ты знаешь. Чтобы почувствовать цену и смысл каждого мгновения, необходима война или катастрофа. Иначе мы просто рискуем не увидеть света, слишком уж неконтрастным все становится. А живя здесь мы все равно, по какому-то нелепому свойству, избираем тьму вместо света.
- И снова одно клише за другим.
- Зато я хотя бы говорю, а не молчу. Ты может быть слышала, они все давно умолкли.
- Да. Когда замолчали их телевизоры и приемники, они словно бы сами лишились дара речи.
- И даже поезда отходят без аккомпанемента громкоговорителей: с четвертого пути отправляется поезд.. а ведь смешно, что они не знают, куда.
- А ты знаешь? – она посмотрела на него. Ее имя не важного для истории, как и его имя. Возможно мы введем имена позже, но пока этого делать не хочется.
Она посмотрела на него, а во взгляде был скепсис – скепсис этот преодолевал усталость или отчаяние, он был искоркой жизни. Посему его можно было принять и простить.
- Я знаю – ответил он.
- Разве ты можешь что-то знать наверняка, когда мир безмолвствует. Ведь все, что ты полагал известным, ты узнал тогда, когда мир говорил разными голосами. Ты верил им.
- Нет. Ты лжешь.
Молчание. Весьма неразумно уличать кого-то во лжи. Ведь, что мы, в конце концов, знаем, о личностном измерении правды каждого. Буквально ничего.
- То, что я знаю, не зависит от того, какую информацию я получаю, и в какой форме.
Снова молчание. Он продолжал говорить, покуда ее расфокусированный взгляд медленно полз по оконному стеклу, а сознание ее занимали мысли далекие и навсегда закрытые от него.
Он говорил, но впрочем, это было абсолютно не важно.
Они сожгли многие свои вещи в печи. Теперь им снова стали выделять газ – два раза в сутки, чтобы наполнить квартиру теплом, и бороться за то, чтобы оно не покидало ее. Весьма безрезультатно.

Однажды они вышли из дома на улицу. Они не закрыли окна, и, кажется, даже не закрыли дверь. Тому была причина – он смог раздобыть немного бензина. Бензин был вне закона – почему-то, его обвиняли во всех возможных бедах, впрочем, свои электростанции они топили примерно такой же гадостью. Бензина не было и не могло быть для тех, кто не принадлежал к силам власти. А вот он его достал. Где-то полгода до этого он за бесценок скупал ключи от автомобилей – ему не приходилось даже покупать сами автомобили, владельцы о них давно забыли – а ключи почему-то хранили при себе. Он покупал их скорее как сувениры – впрочем, никто кроме него, и, возможно, ее, не мог понять, зачем.
Теперь у них был бензин, и автомобиль.
И было время – только что пустили газ, и люди отчаянно жгли его в своих квартирах, намереваясь согреться. Зима была не лучшим временем для них, но иного шанса не оставалось: во-первых, летом он не смог найти бензин. Во-вторых, летом въезды и выезды из города усиленно охранялись – как раз от таких, как он.
Все утро он откапывал из-под снега автомобиль. Сейчас, когда все разошлись по домам, он вливал в него канистру за канистрой. И вот наступил миг, она выбежала из дома к нему, она была красива, ее лицо сияло – хотя такое случалось крайне редко. Она была одета как-то старомодно, на столь нелюбимом ею меховом воротнике сверкали свежие снежинки. Она вцепилась в его руки своими еще теплыми руками. Она смотрела ему в глаза и улыбалась. И говорила: неужели мы поедем? Неужели?

Он ответил ей:
- Да, мы поедем.
Он завел машину. Раздался утробный скрежет проржавевшего двигателя, ударил в нос резкий запах машинного масла, хаотические вибрации сотрясали некогда роскошный автомобиль, отделанный потрескавшейся от времени кожей и древесиной изнутри, все еще блестящий черной краской снаружи. Медленно продирался он через снежные заносы в одном из опустевших дворов этого города – и их никто не слышал. Никто. Все пытались уловить краткий миг тепла, чтобы согреть свое жилище на последующую ночь. Никто, даже стражники, даже полицейские. Они выехали на улицу, на пустую, заваленную снегом, забаррикадированную остовами автобусов и троллейбусов улицу, продираясь по узкой полосе, оставленной для служебного транспорта. Свет фар разорвал сумерки открывшегося перед ними, темного, мертвого Садового Кольца, они неслись по нему, разбрасывая комья снега. Они ехали быстро-быстро, так, словно бы вырывались из-под покрова сна, из лап кошмара, который грозил настичь их в любой момент. Они ехали быстро, не веря тому, что они и в самом деле могли куда-то уехать.
Он включил аудиосистему, которая, разумеется, не откликнулась даже помехами на пустоту радиоэфира. Радио, телевидение, интернет, сотовая связь – все это было уже пятнадцать лет как мертво, невосполнимо. Все, что держало прежний мир, рухнуло в одночасье.
Но впрочем, музыка не умерла – и из роскошных динамиков роскошной машины вырвались яростные, возносящиеся к самому небу гитарные рифы и лавины ударных – из открытых, несмотря на мороз, окон машины, звуки музыки вырвались в сонное пространство города. И казалось, город не мог не заметить их. Само их существование, сам их побег полностью противоречил всей сути его гибельного сна.
Едя так быстро, как только позволяло заснеженное, едва расчищенное дорожное полотно, они надеялись, что смогут оставить этот умирающий мир за спиной навсегда.
Сумерки падали на город и мир вокруг. Сумерки окутывали черные леса, вымершие города-спутники, заснеженные поля.
И где-то, где, казалось, сквозь шум метели и шум двигателя доносился иллюзорный колокольный звон давно покинутых монастырей, где-то, где свет города за спиной, казалось, совсем погас, их машина оказалась неспособность преодолеть снежный покров, который сделал когда-то скоростное шоссе неотличимым от окрестных полей.
Она не проклинала его. Она не плакала. Она не отчаивалась.
Они просто стояли там, посреди снежной бесконечности, и в их машине играла музыка, разносившаяся на многие сотни метров в этом незасоренном антропоморфным шумом мире.

Никто так и не узнал, что было с ними дальше.



Никто не узнал, а где-то за снежным бураном, при тусклом свете лампады, одинокий монах молился об этих двух душах. И о великом городе, который пал по своему неразумию, погребя в своем чреве сотни тысяч тех, кто, быть может, и хотел для себя лучшей участи, но не сумел ее достичь.

---

а еще мне кажется, что у меня ничего не получится с работой. особенно когда я смотрю на своих крайне деловых товарищей, вроде Макса, который, по его словам, даже продвинулся там куда-то.
Впрочем, его отношение к работе похоже на какую-то ее сакрализацию, и может быть тут и нельзя говорить чисто об успехе.
Мне от работы нужно 2 вещи - деньги и понты перед бабами.
Впрочем, первое наверное важнее, да и грош цена той бабе, которая клюет на работающего мужика лишь из-за его трудоустроенности.
Но с другой стороны - вопрос актуальный, вопрос жгучий, вопрос, требующий скорейшего решения. я должен получить эту чертову работу, с возможностью роста, с нормальным отпуском, с хорошим стартовым окладом, при полном отсутствии навыков и знаний.
Идеально? нет, не очень.
но что поделать...

---

а тащемта, я не знаю, как отметить новый год.
то есть в принципе, есть одна очевидная вещь - встретить я хочу его дома, с родителями. без этого никак, без этого не будет нового года, праздника, традиции, если угодно, преемства времен.
И, возможно, где-нибудь час-два ночи я лягу засыпать под возгласы сотен гуляющих в сквере у биллы и проч.
Вряд ли я решу влиться в сию нестройную пьяную толпу - вряд ли я вообще даже выпью что-нибудь.
Мне почему-то хочется, чтобы ко мне обязательно кто-нибудь пришел в гости. ну, не в новогоднюю ночь, а потом. чтобы было, так сказать, для кого наряжать и украшать комнату. вряд ли для себя - здесь, в этой прекрасной, в принципе, новой квартире, нет того чувства праздника, которое было в моей исконной жилплощади, которое оставалось с детства на уровне генетической памяти.
а может быть, появится. а может и нет.
Я не знаю. Новый год - радостный праздник, но вряд ли он принесет мне какую-либо радость.
Все хорошо, но все и плохо.
здесь, в мирском измерении реальности, я натурально suffer. и почему-то без этого никак не получается...

---

Так происходит - и мне хочется в традициях дневника своего написать не о важном и святом, а о том, что, пожалуй, стоит серьезным препятствием на пути. Хотя - все ситуационно. Просто речь идет об образах. О тех бессмысленных, ярких идеалах, которые мы себе создаем. Которые потом проецируются из мира фантазий не реального человека, а может быть и просто складываются вокруг него.
Мы живем этими образами, и можем жить ими очень долго, хотя на самом деле они никогда не останутся с нами навсегда. Когда мы встречаем не образ, а субстанцию - и тут я говорю не только о персоне, с которой мы постигаем счастье любви, я говорю о любом наполнении - мы этот образ чаще всего забываем. Но как только хотя бы мельчайшее опустошение коснется нас - мы этот образ вспоминаем, и он захватывает нас.
Можно настолько жить образом, что вообще не иметь возможности отвлечься от него, не иметь возможности даже смутно представить себе это "наполнение".
Возможно, образ может стать наполнением, но тут уже речь идет о степени его деструтивности. о том, кем же, в итоге, является человек, на котором все завязано.

Те, кто знают меня, знают, кто и что является для меня таким образом, неизбежно всплывающим для меня. Неизбежно терзающим мой разум, превращающим его в хаотическую кашу, даже если несколько минут назад там была стройная форма.
Можно назвать это искушением - но искушением высшим по силе. Искушением, лишающим всякой свободы. Искушением, лишающим добродетели. Оно лишь оставляет голодную и опустошенную душу страдать и алкать. В надежде получить то, чего нет, и чему есть лишь одна подмена - еще большее опустошение и боль.

---

count_diff0:53
150 плюс 150?
живой пуфик0:54
300
count_diff0:55
отсоси у тракториста
^___________________^

---

посмотрел Трон: Наследие
Красиво, ярко, звуки хорошо сделаны - но хрень редкостная в плане смыслов и сюжета, примитивизм диалогов, непродуманность содержания, все это сводит на нет все те красоты и пафосные моменты, которыми фильм наделен обильно.
и еще - богомерзкое тридэ.
правда что забавно - воины "плохих" выглядят почти идентично тому, как я представлял себе воинов кхард-халас из своей вселенной.меня это весьма порадовало

---

Окаянен падающий; но тот окаяннее, кто и сам падает, и другого увлекает к падению, потому что он понесет тяжесть двух падений (Преп.Иоанн Лествичник)