совершенно непозволительное, и при том, весьма банальное нечто о том, что, я, в общем-то, наверное, хотел бы. туп уже сам факт писанины об этом, но куда деть это свое неполноценное убожествоТри часа до взлета. Мигают огни аэропорта – медленно переливаясь, на диспетчерских вышках и на взлетных полосах, огоньками иллюминаторов и фар, они текут к сияющей капсуле огромного терминала. Терминал пульсирует – как огромное, серебристое сердце, застывшее посреди заболоченных лесов, засыпающих деревень, застывших нелепым наследием прошлых эпох пустых автобусных остановок. Мир вокруг спит, а здесь сияет невообразимая жизнь, иллюзия яркого праздника, огромный механизм, живущий лишь для того, чтобы труд превращался в возможности, чтобы абстрактные номинальные числа финансовых показателей растворялись в морозном воздухе двуокисью углерода, когда огромные крылатые машины – сияющие и чистые, будут поднимать людей в царство иллюзий и впечатлений.
Все в этой жизни имеет свой смысл – что-то незначительно, а что-то огромно, и сдвигает с места целые империи и цивилизации. Так имеет свой смысл бесконечное течение жизни в потоках метро, так имеет смысл красная россыпь стоп-сигналов на черных асфальтовых венах городских улиц. Кто-то, тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч людей живут лишь для того, чтобы когда-нибудь улететь.
Просыпаясь утро за утром, чистя зубы и заваривая себе чай и кофе, каждый из них грезит о таинстве сдачи багажа и прохождения паспортного контроля, каждый из них грезит о стакане сока и сэндвиче, каждый из них проходит через сонм неизбежных мелочей, через множество маленьких событий, ради которых и был прожит каждый день, ради которых создавались бесконечные таблицы в экселе, ради которых легкие наполнялись гарью нефтепродуктов бесконечными вечерами в городских пробках.
Все, что имеет начало, имеет и конец, любое ожидание ознаменовано целью, и вот – вот она раскрылась!
Вот – чашка эспрессо на маленьком столике. Вот – внезапно вспотевшая рука сжимает паспорт и распечатку электронного билета.
Вот – я смотрю на свой чемодан. Рюкзак за плечом, и мне кажется такой неудобной собственная неуклюжесть. Вот – если наконец-то сбылось то, для чего я жил.
Я забыл о многом и лишился многого – мечты рассыпаются прахом, и из этого праха возводится реальность.
Я – улетаю. Я наконец-то улетаю. Запах сигарет и духов смешивается, запах наполняет и одурманивает меня, кофеин течет по моим сосудам, мой мозг расслаблен, и в то же время все мое естество напряжено.
“Завершается посадка на рейс Москва-Кишенев, пассажирам Лебедевой и Васильевой просьба срочно пройти к выходу 17”
Па-ра-рам.
“Passengers Lebedeva and Vasilyeva…”
Па-ра-рам.
Я научился жить, я все-таки научился. В моем бумажнике – моя же визитка, с незначащим именем почему-то весьма дорогой для меня конторы. Мои деньги- заработанные мной деньги. Моя реальность – здесь и сейчас я творю из обыденности мое маленькое, светлое, выношенное с любовью и болью, как дитя, чудо.
Я научился понимать – ровно столько, сколько мне нужно для выживания. Я научился не задавать вопросов, и, дай Бог, скоро совсем забуду о том, что меня заставляло их задавать.
Я научился, и мои сонные глаза широко открыты. Сейчас – 7.45 утра, нигде, никогда, нигде во всем московском мегаполисе в это время жизнь не течет в том же ритме, что и здесь.
Нигде и никогда. Все вообще не должно быть так, как есть, все это слишком неправильно, слишком иллюзорно для оставшихся в городе миллионов. Мы выпадаем из пространства. Мы выпадаем из их ритма, мы освобождаемся, добровольно сменяя чужую клетку на собранную самим собой. Клетку неизбежного возвращения, неизбежного проигрыша, который будет мотивировать, и заставит сердце биться быстрее ,и заставит тело и дух собраться для еще одного рывка длиной в полгода. До еще одного, столь важного ,неизбежного и великого – отпуска.