If I could just hide The sinner inside And keep him denied. How sweet life would be If I could be free From the sinner in me.
Так происходит - и мне хочется в традициях дневника своего написать не о важном и святом, а о том, что, пожалуй, стоит серьезным препятствием на пути. Хотя - все ситуационно. Просто речь идет об образах. О тех бессмысленных, ярких идеалах, которые мы себе создаем. Которые потом проецируются из мира фантазий не реального человека, а может быть и просто складываются вокруг него.
Мы живем этими образами, и можем жить ими очень долго, хотя на самом деле они никогда не останутся с нами навсегда. Когда мы встречаем не образ, а субстанцию - и тут я говорю не только о персоне, с которой мы постигаем счастье любви, я говорю о любом наполнении - мы этот образ чаще всего забываем. Но как только хотя бы мельчайшее опустошение коснется нас - мы этот образ вспоминаем, и он захватывает нас.
Можно настолько жить образом, что вообще не иметь возможности отвлечься от него, не иметь возможности даже смутно представить себе это "наполнение".
Возможно, образ может стать наполнением, но тут уже речь идет о степени его деструтивности. о том, кем же, в итоге, является человек, на котором все завязано.
Те, кто знают меня, знают, кто и что является для меня таким образом, неизбежно всплывающим для меня. Неизбежно терзающим мой разум, превращающим его в хаотическую кашу, даже если несколько минут назад там была стройная форма.
Можно назвать это искушением - но искушением высшим по силе. Искушением, лишающим всякой свободы. Искушением, лишающим добродетели. Оно лишь оставляет голодную и опустошенную душу страдать и алкать. В надежде получить то, чего нет, и чему есть лишь одна подмена - еще большее опустошение и боль.
Мы живем этими образами, и можем жить ими очень долго, хотя на самом деле они никогда не останутся с нами навсегда. Когда мы встречаем не образ, а субстанцию - и тут я говорю не только о персоне, с которой мы постигаем счастье любви, я говорю о любом наполнении - мы этот образ чаще всего забываем. Но как только хотя бы мельчайшее опустошение коснется нас - мы этот образ вспоминаем, и он захватывает нас.
Можно настолько жить образом, что вообще не иметь возможности отвлечься от него, не иметь возможности даже смутно представить себе это "наполнение".
Возможно, образ может стать наполнением, но тут уже речь идет о степени его деструтивности. о том, кем же, в итоге, является человек, на котором все завязано.
Те, кто знают меня, знают, кто и что является для меня таким образом, неизбежно всплывающим для меня. Неизбежно терзающим мой разум, превращающим его в хаотическую кашу, даже если несколько минут назад там была стройная форма.
Можно назвать это искушением - но искушением высшим по силе. Искушением, лишающим всякой свободы. Искушением, лишающим добродетели. Оно лишь оставляет голодную и опустошенную душу страдать и алкать. В надежде получить то, чего нет, и чему есть лишь одна подмена - еще большее опустошение и боль.